«Рождественская история» — эволюционная анимация

Рассуждая о достоинствах фильма Роберта Земекиса «Рождественская история» необходимо в первую очередь сказать о её высококлассной технической стороне. И «фишка» здесь не в самом факте использования технологии motion capture (захват движения), позволяющем воспроизводить при помощи компьютерной проекции живую мимику актёра-модели на его мульт-персонаже. С ней поклонники анимации знакомы уже давно.

Тот же Земекис успел, начиная с 90-х,создать несколько картин с применением motion capture. Первым масштабным проектом стал «Полярный экспресс» с Томом Хэнксом в «главной роли». Следующий свой амбициозный замысел — «Беовульф» — режиссёр осуществил при помощи стереоочков, предоставив зрителю возможность еще глубже «провалиться» в действие, подпав под эффект объемного восприятия.

Земекис не единственный поклонник «моушн кэпче», но именно на фильмах Земекиса можно отследить последовательную эволюцию и совершенствование техники: если оцифрованный Хэнкс в «Полярном экспрессе» еще угловат, а мимика тусклая и неестественная, то Джим Керри в роли Скруджа выглядит живым человеком, кажется, его можно коснуться.

Ленту непременно нужно смотреть в 3D. На «реальность» перспективы в «Рождественской истории» брошены все усилия. Даже короткий полёт над викторианским Лондоном становится путешествием — будто сам паришь прямо над крышами.

Нехитрая история и сегодня любима во всём мире: скупой и одинокий делец, ворчун, ненавидящий рождество, получает один за другим несколько моральных уроков от потусторонних гостей — они внушают ему понятные и сегодня — вечные истины. Во всём, что касается литературной основы, Роберт Земекис большой поклонник классики. Он бережно отнёсся к истории Чарльза Диккенса, написанной в 1843 году. Режиссёр не стал адаптировать эту сказку-притчу к современности или искажать сюжетные ходы. Образный и яркий язык Диккенса и без того легко перевоплощается в кинокадры, оставляя тем не менее место для фантазии.

Земекис внёс в картину и свою кинематографическую лепту. Скрудж у него к старости совсем разучился плакать, бывшая подруга скряги поразительно похожа на Робин Райт Пен, а литературная канва под конец фильма ослабевает, и экранные события несутся вскачь, делая фильм не просто иллюстрацией к строчкам Диккенса, но самостоятельным высказыванием.